— Но луноход! — не сдавалась учительница.
— Но на четвёрочку с минусом, может, натянете? — покраснел Лёшин дедушка.
Но учительница натянула только улыбку, а в дневник Лёше поставила два. Потому что в районе речников по технологии никому ничего не натягивают, это в Затоне самый главный предмет. Затон тем и славился, что любые суда в нём строились да ремонтировались золотыми руками корабельных мастеров. Они-то всё, что под руку попалось, друг к другу не приваривали. Если бы так было, то на знаменитом ССЗ кораблей бы не было.
Правда, их уже почти и не было. Никто не знал, куда они исчезают. А гремящий и гудящий ССЗ, возле которого эти корабли стояли, затих.
В Затоне говорили, что скоро квакнет это волшебное место. А там давно возле берега квакают, каждую лягушку слышно. И все уже забыли, как расшифровывается ССЗ. Дедушка говорил, что «судоремонтно-судостроительный завод». А старшеклассники — что «сбеги сюда с занятий».
Вот Лёша и сбежал сюда с технологии.
Прибежал он к ССЗ, а там камыши, рельсы, подъёмник, и флотилия старых теплоходов на воде покачивается, бортами постукивает. Интересно, какие его дедушка строил?
— Какие-то лодки ржавые!
Лёша чуть в траву не сел. Шутка ли: рогоз с иван-чаем твои мысли читают да ещё тебе отвечают.
— Улететь-то мне как? — строго спросила трава тоном завуча старших классов и захрустела.
Пригляделся Лёша, а это не трава вовсе, а крыска не крыска, полёвка не полёвка.
— Зелёная морская свинка? — догадался Лёша.
Свинка презрительно посмотрела на Лёшу, почесала лапкой за ухом, догрызла стебелёк и представилась очень важно:
— Речная поросюся. Скажи мне, затонянин, как отсюда улететь и на чём?
— Куда? — не понял Лёша.
— На Луну. Понимаешь, застряла в вашем Затоне вся наша поросюсьная цивилизация. Ни туда, ни сюда. А улететь не получается. Только уплыть, но мы плавать не умеем. Сухопутные мы речные поросюси. Живём в высохших поймах лунных рек. Ездим по ним на космических паровозах. И тут такое недоразумение. Обман!
— Какой обман? — не понял Лёша.
— Космический! Вот знаешь ли ты, мальчик, что такое ССЗ?
— Судоремонтно-судостроительный завод.
— Вот именно. А мы-то думали, что «суперсекретная заводь». Думали, тут такое, такое! Сами не знали, какое. Но слово-то какое поросюсьное: «пароходы»! Из космоса так красиво блестели! А теперь наш космический корабль в вашем иле потонул. А теплоходы эти не летают! Мы на всех уже покатались, ни один не взлетел! Помнишь, после половодья корабли по полям раскидало?
— Ещё бы, — кивнул Лёша.
— Ну так это не половодье виновато, — гордо заявила поросюся и многозначительно прищурилась. — Но что-то мы не так делаем.
Посмотрел Лёша на пароходы: стоят, бочкґами трутся, словно игрушечные. А в космос не летят, потому что не луноходы.
— Летали они, но по воде, — вздохнул Лёша. — А теперь тут скоро будет ЖК.
— Жесть и крапива? — поросюся пнула жестянку и почесалась. — Так-то красиво. Только чешется.
— Жилой комплекс сделают.
— Красота! А космический корабль заодно не сделают? — с надеждой спросила поросюся, потёрлась о Лёшин ботинок, полюбовалась на реку и вздохнула.
Лёша пожал плечами и вытащил из кармана злосчастную поделку с прошлого урока. Поросюся её понюхала и как свистнет на весь затонский берег.
Сбежалась на её свист тысяча таких же зелёных поросюсь, обнюхали поделку и Лёшу заодно, разбежались в разные стороны и притащили всё, что на заброшенном заводе отыскали и в соседних кустах — прямо как школьники на урок технологии.
Собрали поросюси в большую кучу котлы и трубы, винты и поршни, уголь, дрова и ветки, бак с мазутом, куски обшивки, киль, кормило, румпель, болтики, рычажки, лампочки и паяльник. А Лёша их приколотил да прикрутил друг к другу, а потом к ближайшему старому пароходику. Получился корабль космический! Поросюся даже в обморок от такой красоты в лопухи завалилась. Вот это Лёша гений!
Забрались зверюшки в космический корабль, долетели до ближайшей ивы и испарились. Будто не на космическом пароходе, а на испароходе.
Да неужели же разогнались Лёшины новые друзья до скорости света и не успели попрощаться? А если они в космосе потеряются?
— Мы во времени потерялись, двоечник! — послышалось вскоре из-под ивы.
Поросюси отдышались. Сказали, что у Лёши не паровая машина получилась, а машина времени. Она их на сто лет назад откинула. Хорошо, что сильно разогнаться не успели, поэтому только на сто.
Прилетели поросюси в сто лет назад, а там крестьяне из деревни Кривощёково с вилами стоят, на зелёных поросюсь поглядывают.
Поросюси испугались, все рычажки повернули наоборот, румпель и кормило тоже, и вернулись к Лёше. Зато научились космическим пароходом управлять.
Снова зверьки взлетать приготовились. Только услышал Лёша: пищит кто-то жалобно. А это его речная поросюся из иллюминатора высунулась, вылезти пытается.
— Забыла что-то? — спросил Лёша.
— Да себя забыла я, Лёшенька. Красиво тут у вас, хоть и мокро. И осока вкусная. А я за сто лет путешествия проголодалась жуть как. А можно я у вас тут заведусь? Я природу затонскую полюбила — не могу!
И вцепилась в камышинку.
Лёша тоже природу любил. И зверюшек.
— Оставайся конечно, раз тебе затонская осока с камышами так нравится, — сказал он. — Скоро мы с дедушкой в новый ЖК переедем. Будем с тобой с пятнадцатого этажа рекой любоваться.
Так и сделали.
С тех пор пароходы из ССЗ стали ещё чаще пропадать.
Зато в новом ЖК поросюси во многих квартирах завелись. Исчез пароход — значит, одна поросюся у кого-нибудь в квартире прибавилась. Пока космический корабль заводила, Обью залюбовалась да затонской осокой захрумкалась. Пароход без неё и улетел.
Говорят, на обратной стороне Луны спутник сфотографировал странные ржавые пароходы. А может, это помехи на плёнке, но как проверить? Сторона же обратная, её никто не видел.
Лёша часто на Луну смотрел. Дедушка ему телескоп подарил и переноску. Космическая поросюся в ней в школу ездит, помогает Лёше на технологии, детальки собирает маленькими лапками. Потому что только космические технологии могут помочь ребёнку стать отличником по технологии.
А дедушка свою судоремонтную базу открыл, чтобы не скучать. Лёша ему помогает. Но кем он станет, судоремонтником или космонавтом, ещё не решил. Мастерить и речник должен уметь, и космонавт. Новое само не построится. Такое, чтобы никуда улетать не хотелось, а хотелось остаться и любоваться. И даже хрюкать от восхищения, как речная поросюся.
Она теперь себя в Затоне как дома на обратной стороне Луны чувствует. Говорит, что разницы никакой: там обратная сторона Луны, а тут — судоремонтного завода. А природа какая!
А вода в Оби тёплая! Поросюся на листе кувшинки сохла, цветочек нюхала, лягушек слушала, за бобрами наблюдала, щучьи всплески в тумане считала. Ухрюкаться можно, какая красота!