— Все собрались, давай скорее. Через три минуты наше время репетиции.
Девочки из ансамбля, совсем уже взрослые, лет по тринадцать-четырнадцать, стояли за кулисами. Вера робко пристроилась рядом с ними. Сначала отрепетировал ансамбль, потом Ирина Анатольевна позвала на сцену её.
Пару раз повторили выход, затем зазвучала минусовка. Вера держала микрофон в подрагивающей руке и смотрела в зал, который через час будет полон зрителей. Голос срывался от волнения. Что же будет на концерте? Микрофон издал противный скрипучий звук.
— Дружок, давай последний раз — и надо будет уступить сцену следующим, — велела Ирина Анатольевна. — И не волнуйся ты так. Дыши и постарайся попасть в ноты. У тебя же в классе всё получалось.
Наконец репетиция закончилась. Вера переоделась, тщательно расчесала волосы. Времени до концерта оставалось ещё много. Мама болтала с какой-то другой мамой, девчонки трещали между собой, так что делать было решительно нечего. Вера тихонько выскользнула на улицу.
Майское солнце щекотало нос и слепило глаза после коридорного полумрака. Вера огляделась. Прямо перед ней и справа тянулась ограда детского сада — ничего интересного. Она спустилась с крыльца и пошла налево, мимо бетонной площадки с уличной сценой, к деревьям, за юной, пока негустой листвой которых что-то блестело. Несколько шагов среди веток, норовивших схватить её за нарядное платье, — и Вера оказалась у воды. Река? Но почему другой берег так близко? Может, это и есть затон? Мама ведь объясняла, что в нём стоят корабли. Вот они, кстати. А река чуть в стороне.
Вера полюбовалась блеском воды и медленно побрела обратно. Возвращаться в помещение не хотелось. Она поразглядывала уличную сцену, а потом подошла к стене клуба и тронула пальцами тёплые тёмно-коричневые брёвна.
— Не волнуйся, — услышала Вера чей-то шёпот. — Всё будет хорошо.
Она обернулась, но рядом никого не было. Голос шёл от брёвен. Или ей это показалось?
— Да я это, я, — продолжал шептать некто и будто улыбался, — «Затон», самый маленький Дом культуры Новосибирска. И один из самых старых. Больше ста лет стою на этом месте.
— Больше ста лет?! — ахнула Вера.
— Ну да. Меня построили в посёлке, который образовался рядом с местом зимовки судов, назвали клубом имени Энгельса. Ты небось и не слышала о таком историческом деятеле. А век назад его ох как уважали. Я долго жил, многое видел. Было время, когда мне хотели дать имя писателя Максима Горького, местные жители даже письмо ему отправили, просили разрешения. Но были и грустные годы, когда я стоял заброшенным. Думал, никогда уже не услышу детского смеха, не вспомню, как это, когда внутри собираются люди.
— Но ты же работаешь сейчас.
— Да, и очень этому рад. Такое счастье, что люди вернулись, подремонтировали меня, красоту навели, много разных кружков организовали, праздники и концерты проводят. Ты не смотри, что брёвна старые. Фундамент подо мной такой, что я на этом месте простою ещё лет сто, а то и все двести.
— Сто, двести… А мне вот всего семь лет. Ну, почти восемь.
— Первый раз сегодня на сцену?
— Ага. Волнуюсь — ужас.
— Я тебе сейчас секрет открою. Чтобы точно хорошо выступить, тебе нужен волшебный микрофон.
— Волшебный? — Вера широко распахнула глаза и положила ладошку на брёвна. — Да ты шутишь!
— Ничуть. У нас вообще-то все микрофоны такие: у каждого свой характер и свои особенности. Взять вот Катерину Ивановну. Она немолодая уже, нет-нет да и захрипит. Не то из вредности, не то случайно — я не всегда понимаю. Тебе же нужен Проша. Он самый юный. Тоже недавно первый раз на сцену вышел, поэтому обязательно поддержит новичка. Он подмигнёт, чтобы ты его точно узнала. А теперь беги, тебя там уже ищут.
Вера опустила руку, приготовившись уходить, но тут же снова приложила её к тёплому боку клуба:
— Спасибо!
Стоило Вере открыть дверь, как тут же на неё налетела мама:
— Ты где ходишь? Мы тебя потеряли. Концерт вот-вот начнётся. Давай за кулисы скорее, ты четвёртым номером. Время ещё есть, но всё равно надо быть готовой. Ирина Анатольевна ждёт.
Вера стояла за кулисами и мелко дрожала. Там свет, там зрители. Не сорвётся ли голос? Не подведёт ли микрофон?
Ведущая объявила:
— Продолжает наш концерт юная солистка Вера Антонова. Слова Анны Бочковской, музыка Александра Ермолова. «Колыбельная».
Вера протянула руку к столу, на котором лежали три микрофона. Который из них? Не взять бы случайно Катерину Ивановну! Ну же, который?
— Проша, — в отчаянии позвала она.
Из зала раздались аплодисменты. Вдруг один из микрофонов дважды подмигнул ей зелёным огоньком. Вера схватила его и решительно шагнула под свет рампы.
Зазвучала музыка, и она запела:
— Сон пробрался на кровать,
Спрятался в подушку.
Только крошка ляжет спать,
Сон прошепчет в ушко…
Ни разу не сбилась. Ни одной нотки мимо. Спасибо, Проша!
После концерта Вера потянула маму не к машине, а к затону — смотреть на воду и суда. Заодно рассказала про микрофон, который помог ей на первом выступлении.
— Выдумщица ты моя, — засмеялась мама.
Но Вера-то знала, что всё это было на самом деле.