Я шел по родной земле,
Я шел по своей тропе…
В. А. Солоухин (1924−1997)
Были времена, когда тиражи его книг исчислялись десятками миллионов экземпляров. Своим творчеством, прежде всего поэзией, а также «деревенской прозой», В. А. Солоухин «вошел в анналы» российской литературы.
Владимир Алексеевич был неординарным человеком, порой даже противоречивым: то блистательное трогательное стихотворение, то публицистический очерк-отповедь, то экскурс в историю русской иконы, а то инструкция по сбору грибов; истинный коммунист и рьяный монархист, искренний русский патриот и большой любитель путешествий по загранице…
Этими несочетающимися качествами и привлекал наш герой современников. Кто этот самобытный и оригинальный, но «неудобный» человек, тонкий лирик и неистовый обличитель?
Судьба благосклонно относилась к Владимиру Солоухину — так кажется. Родился десятым ребенком в большой крестьянской семье в селе Алепино Владимирской области 14 июня 1924 года. Семья хоть и крестьянская, но зажиточная: дед владел собственной воскобойней и кирпичным заводиком — типичный кулак. Кулацкий внук «под раздачу» не попал: в Сибирь не ссылался, окончил в 1942 году Владимирский механический техникум по специальности механик-инструментальщик, писал стихи и публиковал их в местной владимирской газете «Призыв».
В Красную арию призвали, но не на фронт, а охранять московский Кремль (с 1942 года по июнь 1946 года; сейчас это почетное подразделение называется Президентский полк). Однажды, когда Солоухин стоял в почетном карауле, он привлек внимание У. Черчилля, прибывшего для переговоров в Москву. Глава британского правительства долго всматривался в лицо молодого высокого и широкоплечего сержанта и что-то сказал, но Солоухин не понял ни слова, поскольку не знал английского языка.
Демобилизовавшись в 1946 году, Владимир подал документы в Литературный институт имени А. М. Горького. К заявлению о поступлении прилагалась кипа листков со стихами. Их своеобразие оценил Василий Казин (редактор Гослитиздата), усмотрев в творчестве поэта перспективные для советской поэзии тенденции.
Другой знаменитости, поэту и военному журналисту Владимиру Луговскому, импонировало то, что Солоухину оказались «свойственны поиски новых тем, интонаций и даже форм», а вот Павел Антокольский, чьи семинары чаще всего посещал молодой автор, замечал в его творчестве «чрезмерное умничанье и дидактику».
Все сокурсники Солоухина писали о войне и о любви (он учился вместе с Юрием Бондаревым, Григорием Поженяном, Эдуардом Асадовым), а он — о природе и деревенской жизни, в чем некоторые литературоведы усматривали «враждебность науке и прогрессу». Но, так или иначе, стихи молодого поэта вызывали неизменный интерес.
В Красную арию призвали, но не на фронт, а охранять московский Кремль (с 1942 года по июнь 1946 года; сейчас это почетное подразделение называется Президентский полк). Однажды, когда Солоухин стоял в почетном карауле, он привлек внимание У. Черчилля, прибывшего для переговоров в Москву. Глава британского правительства долго всматривался в лицо молодого высокого и широкоплечего сержанта и что-то сказал, но Солоухин не понял ни слова, поскольку не знал английского языка.
Демобилизовавшись в 1946 году, Владимир подал документы в Литературный институт имени А. М. Горького. К заявлению о поступлении прилагалась кипа листков со стихами. Их своеобразие оценил Василий Казин (редактор Гослитиздата), усмотрев в творчестве поэта перспективные для советской поэзии тенденции.
Другой знаменитости, поэту и военному журналисту Владимиру Луговскому, импонировало то, что Солоухину оказались «свойственны поиски новых тем, интонаций и даже форм», а вот Павел Антокольский, чьи семинары чаще всего посещал молодой автор, замечал в его творчестве «чрезмерное умничанье и дидактику».
Все сокурсники Солоухина писали о войне и о любви (он учился вместе с Юрием Бондаревым, Григорием Поженяном, Эдуардом Асадовым), а он — о природе и деревенской жизни, в чем некоторые литературоведы усматривали «враждебность науке и прогрессу». Но, так или иначе, стихи молодого поэта вызывали неизменный интерес.
Здесь гуще древесные тени
Здесь гуще древесные тени,
Отчетливей волчьи следы,
Свисают сухие коренья
До самой холодной воды.
Ручья захолустное пенье
Да посвисты птичьи слышны,
И пахнут лесным запустеньем
Поросшие мхом валуны.
Наверно, у этого дуба,
На этих глухих берегах
Точила железные зубы
Угрюмая баба-яга.
На дне буерака, тоскуя,
Цветок-недотрога растет,
И папоротник в ночь колдовскую,
Наверное, здесь расцветет…
Сюда вот, откуда дорогу
Не сразу обратно найдешь,
Забрел я, не верящий в бога,
И вынул охотничий нож.
Без страха руками своими
(Ветрам и годам не стереть)
Нездешнее яркое имя
Я высек на крепкой коре…
И кто им сказал про разлуку,
Что ты уж давно не со мной:
Однажды заплакали буквы
Горячей янтарной смолой.
С тех пор как уходят морозы,
Как только весна настает,
Роняет дремучие слезы
Забытое имя твое.
1947
Солоухин был в 1940—1950-е годы членом редколлегии журнала «Молодая гвардия» и Совета редакции журнала «Наш современник». Затем, став разъездным корреспондентом журнала «Огонек», объездил всю Россию, включая районы Крайнего Севера.
А вот здесь следует упомянуть о личном. Врач из заполярного Нарьян-Мара, героиня одного из его очерков, стала женой писателя. Жизнь прекрасна и удивительна — счастливый брак на 43 года с любимой Розой да две любимые дочери Елена и Ольга.
К личному счастью добавился и творческий успех. Работая над очерками для журнала, В. А. Солоухин не оставлял свои литературные занятия, впечатления от поездок находили отражение в творчестве. Первый сборник стихов Солоухина «Дождь в степи» был опубликован в 1953 году. Это позволило ему вступить в Союз писателей, заручившись рекомендациями известных поэтов и писателей Василия Ажаева, Анатолия Софронова, Василия Захарченко, Сергея Михалкова и Сергея Смирнова.
А вот здесь следует упомянуть о личном. Врач из заполярного Нарьян-Мара, героиня одного из его очерков, стала женой писателя. Жизнь прекрасна и удивительна — счастливый брак на 43 года с любимой Розой да две любимые дочери Елена и Ольга.
К личному счастью добавился и творческий успех. Работая над очерками для журнала, В. А. Солоухин не оставлял свои литературные занятия, впечатления от поездок находили отражение в творчестве. Первый сборник стихов Солоухина «Дождь в степи» был опубликован в 1953 году. Это позволило ему вступить в Союз писателей, заручившись рекомендациями известных поэтов и писателей Василия Ажаева, Анатолия Софронова, Василия Захарченко, Сергея Михалкова и Сергея Смирнова.
Фрагмент романса «Родник» С. Зубковского на стихи В. Солоухина
Литературный дебют как прозаика состоялся в 1954 году, когда помимо сборника очерков «Рождение Зернограда», вышла и книга «Золотое дно». Оба труда написаны на тему поднимающегося сельского хозяйства, освоения целинных и залежных земель.
Большой успех пришел к Солоухину в 1957 году с публикацией сборника повестей «Владимирские проселки», написанных в формате дневниковых записей. Чтобы написать книгу, Владимир Алексеевич в июне 1956 года прошел пешком, проскакал на лошади, проехал на автомобиле и проплыл на колесном пароходе через всю Владимирскую область. Но не один… Из интервью супруги писателя Розы Лаврентьевны журналисту журнала «Огонек»:
Большой успех пришел к Солоухину в 1957 году с публикацией сборника повестей «Владимирские проселки», написанных в формате дневниковых записей. Чтобы написать книгу, Владимир Алексеевич в июне 1956 года прошел пешком, проскакал на лошади, проехал на автомобиле и проплыл на колесном пароходе через всю Владимирскую область. Но не один… Из интервью супруги писателя Розы Лаврентьевны журналисту журнала «Огонек»:
«…Однажды Владимир Алексеевич пришел под утро, разбудил меня и сказал: “Знаешь, решил идти пешком по Владимирской земле”. — “Хорошо, — сказала я, — иди”. — “Только с тобой, — решительно сказал он, — а то с кем ни пойдешь, только от ларька до ларька”…
Звал-то он всех, но, когда пришло время идти, признался: “Кроме тебя, ни с кем я не напишу эту книгу. Ни с кем мне не удастся пройти этот маршрут”. И я почувствовала, что этот заряд требует выхода, что это то, что прославит его. А мне так хотелось, чтобы его имя стало популярно. И я стала готовиться к походу, хотя была на шестом месяце и, конечно, боялась, что в лесу или на дороге со мной все может случиться. Но Владимир Алексеевич говорил: “Я тебя до любого медпункта на руках донесу”…
Я не зря пошла с ним, потому что вела дневник каждый день. Мы шли 43 дня, прошли 680 километров, и я исписала общую тетрадь, все 48 страниц. Писала в каждой избе, где мы останавливались на ночлег. Я описывала все подробно: какая травка росла, какой цветок расцвел, кого встретили и что сказал прохожий мужик. Он записывал в дневнике пару слов и ставил восклицательный знак. Но он с такой любовью все рассматривал, что я еще больше убедилась, какая же красивая наша земля и как прекрасны наши люди!..
Когда он продиктовал все, что написал, я от счастья всю ночь не спала.
“Владимирские проселки” напечатал Симонов в “Новом мире”. Но по цензурным соображениям многое было вычеркнуто. Я даже плакала».
В. А. Солоухин. «Владимирские проселки». Буктрейлер ГБИЦ Гусь-Хрустальный
После «проселков» пошло-поехало: критика хвалит, читатели раскупают тиражи книг, в том числе автобиографических «Капля росы», «При свете дня» и других. Его книгами зачитывались, но статусом «живого классика» Владимир Солоухин не обладал, что, впрочем, его не огорчало: он предпочитал быть тем, кто он есть — почти всегда обособленно, вне главного течения… Так, например, ему «крепко досталось» от коллег за выступление на собрании Союза писателей СССР 31 октября 1958 года против Бориса Пастернака — автора «Доктора Живаго». О лауреате Нобелевской премии — эмигранте он высказался так:
«Он там ничего не сможет рассказать интересного. И через месяц его выбросят, как съеденное яйцо, как выжатый лимон. И тогда это будет настоящая казнь за предательство, которое он совершил».
И позже мнения своего он не изменил — ну, не нравился ему роман, и все тут! Так и вошел в историю отечественной литературы Владимир Солоухин как даровитый писатель-«деревенщик» для одних и как яростный ретроград для других.
В 1960-е годы Владимир Алексеевич заявил о себе как защитник гибнущих памятников старины, православных святынь, усадеб, написав «Письма из Русского музея» (1966) и «Черные доски: записки начинающего коллекционера» (1969). Это вызвало недовольство власти, и к Солоухину стали присматриваться… Но никаких репрессий не последовало, злые языки говорили о высоких покровителях, а Владимир Солоухин продолжал писать. В 1970-е годы увидели свет книги «Олепинские пруды» (1973), «Посещение Званки» (1975).
В 1979 году он посетил США, где конспиративно встретился с опальным Александром Солженицыным.
Затем Солоухин прилагает огромные усилия для восстановления монастыря Оптина пустынь и в 1980-м пишет «Время собирать камни». Следом выходит сборник «Бедствие с голубями», также посвященный ситуации с сохранением исторических ценностей. Это вызвало целую кампанию в журнале «Коммунист» и в других изданиях против «религиозно-мистических взглядов члена КПСС Солоухина».
Стоя на православно-патриотических позициях, Владимир Солоухин резко критикует и атеизм, и интернационализм коммунистической идеологии, и «либеральные ценности» с их культом всевозможных пороков. Он считал, что восстановление в России царской власти — единственный путь ее спасения. Как говорится, «слов из песни не выкинешь», и неординарные взгляды Владимира Алексеевича отдалили его от широкой гражданской признательности в меняющейся России.
Несмотря на тяжелую болезнь, Владимир Алексеевич не сдавался до последнего — в 1990-е годы были опубликованы небольшие повести «Древо» (1991) и «Соленое озеро» (1994), а в 1995 году увидело свет самое главное его произведение «Последняя ступень», написанное еще в 1976 году.
В 1979 году он посетил США, где конспиративно встретился с опальным Александром Солженицыным.
Затем Солоухин прилагает огромные усилия для восстановления монастыря Оптина пустынь и в 1980-м пишет «Время собирать камни». Следом выходит сборник «Бедствие с голубями», также посвященный ситуации с сохранением исторических ценностей. Это вызвало целую кампанию в журнале «Коммунист» и в других изданиях против «религиозно-мистических взглядов члена КПСС Солоухина».
Стоя на православно-патриотических позициях, Владимир Солоухин резко критикует и атеизм, и интернационализм коммунистической идеологии, и «либеральные ценности» с их культом всевозможных пороков. Он считал, что восстановление в России царской власти — единственный путь ее спасения. Как говорится, «слов из песни не выкинешь», и неординарные взгляды Владимира Алексеевича отдалили его от широкой гражданской признательности в меняющейся России.
Несмотря на тяжелую болезнь, Владимир Алексеевич не сдавался до последнего — в 1990-е годы были опубликованы небольшие повести «Древо» (1991) и «Соленое озеро» (1994), а в 1995 году увидело свет самое главное его произведение «Последняя ступень», написанное еще в 1976 году.
В последние годы жизни Владимир Солоухин много ездил, много выступал, переводил на русский язык произведения Расула Гамзатова, Лоика Шерали, Алима Кешокова, знаменитый бурятский эпос «Гэсэр» и др. Проблема вольности и точности перевода всегда занимала и самих переводчиков, и литературоведов. Владимир Алексеевич не обошел и эту тему («Литературная газета» от 5 января 1977 года):
«…Укладывая строку в строку, мы часто лишаем получающееся стихотворение того воздуха, той просторности, которые должны быть и в живописной картине, и в музыке, и в стихах…
Например, имею ли я право, переводя стихотворение, написать три строфы вместо двух строф оригинала? Казалось бы — не имею. Нельзя же из четверостишия Омара Хайяма сделать восемь строк. Или шесть. Нельзя. Оттого-то и труден для перевода Хайям. Оттого и читать его нелегко — не читаешь, а словно проворачиваешь тяжелые жернова…
…ради “воздуха” и свободы дыхания вовсе не грешно нарушить соотношение количества строк. С необходимостью этого я столкнулся совсем недавно, переводя стихотворение армянского поэта Геворга Эмина. Стихотворение называется “Жалоба”. Первые три строфы подстрочника выглядят так:
Может быть, и не виноваты они, Господи,
Эти мои враги не певчие,
Если ты создал меня певчей птицей,
Зачем бросил в стаю воронов?
Если ты создал меня белой птицей, Господи.
Что я потерял в этой черной стае,
Где каждая черная птица клюет меня,
Воспринимая мой белый цвет, как вражеская земля.
Если Ты уж допустил, чтобы клевали меня
я, окровавленный, падал вниз, —
Зачем захотел, чтобы я упал именно сюда —
В клубок змей?
Когда я круг мыслей, образов и чувств, содержащихся в этих строчках, пытался уложить построчно в русское стихотворение, получалась сухомятка. Наиболее верным принципом я посчитал другой: воспринять строфы в целом и в целом же выразить по-русски. Но получалось, увы, на одну строфу больше.
О, Господи, они не виноваты,
Мои враги. Та разница стара.
Меня Ты певчим сотворил когда-то,
Им когти дал и черный цвет пера.
Они не виноваты, но за что же
И щедр, и милосерден без границ
Меня, пичугу белую, о Боже,
Ты бросил в стаю этих черных птиц?
Что общего отыщется меж нами?
Какая мысль в виду имелась тут?
Мой белый цвет, как вражеское знамя,
Они воспринимают — и клюют.
Я падаю, летят по ветру перья.
Галдеж. Не слышно песенки моей.
Пусть так. Но для чего — спрошу теперь я —
Мне падать непременно в гущу змей?..»
В течение многих лет Солоухин вел активную борьбу за возрождение традиций и сохранение культурного наследия дореволюционной России. Спасение памятников истории и архитектуры, находившихся на грани уничтожения, было делом всей его жизни.
Одним из важнейших достижений писателя в этой области было восстановление Храма Христа Спасителя. Провозгласив идею его возрождения, Солоухин возглавил работу Фонда Храма Христа Спасителя, собрав под своим началом множество интересных людей — художников, реставраторов, общественных деятелей и представителей духовенства.
По воле Провидения Владимир Алексеевич стал первым человеком, который был отпет 8 апреля 1997 года во вновь воссозданном Храме. Панихида по новопреставленному рабу Божьему Владимиру совершалась самим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II. Отдавая писателю дань уважения, Патриарх назвал Солоухина первым, кто обратил внимание общественности к своим историческим и духовным корням.
Похоронили Владимира Алексеевича в родном Алепино — месте, где он родился и вырос, где прошли его детские и юношеские годы. Такова была последняя воля писателя — быть похороненным рядом со своими родными и близкими.
Владимир Алексеевич Солоухин прожил долгую, насыщенную многими событиями и испытаниями жизнь. Но всегда он шел по ней «своей тропой» и с любовью к России.
Из поэтического наследия Владимира Солоухина.
Одним из важнейших достижений писателя в этой области было восстановление Храма Христа Спасителя. Провозгласив идею его возрождения, Солоухин возглавил работу Фонда Храма Христа Спасителя, собрав под своим началом множество интересных людей — художников, реставраторов, общественных деятелей и представителей духовенства.
По воле Провидения Владимир Алексеевич стал первым человеком, который был отпет 8 апреля 1997 года во вновь воссозданном Храме. Панихида по новопреставленному рабу Божьему Владимиру совершалась самим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II. Отдавая писателю дань уважения, Патриарх назвал Солоухина первым, кто обратил внимание общественности к своим историческим и духовным корням.
Похоронили Владимира Алексеевича в родном Алепино — месте, где он родился и вырос, где прошли его детские и юношеские годы. Такова была последняя воля писателя — быть похороненным рядом со своими родными и близкими.
Владимир Алексеевич Солоухин прожил долгую, насыщенную многими событиями и испытаниями жизнь. Но всегда он шел по ней «своей тропой» и с любовью к России.
Из поэтического наследия Владимира Солоухина.
Волки
Мы — волки,
И нас,
По сравненью с собаками
Мало.
Под грохот двустволки
Год от году нас
Убывало.
Мы, как на расстреле,
На землю ложились без стона.
Но мы уцелели,
Хотя и живем вне закона.
Мы — волки, нас мало,
Нас можно сказать — единицы.
Мы те же собаки,
Но мы не хотели смириться…
Вы смотрите в щелки,
Мы рыщем в лесу на свободе.
Вы, в сущности, — волки,
Но вы изменили породе.
Вы серыми были,
Вы смелыми были вначале.
Но вас прикормили,
И вы в сторожей измельчали…
Листопад
Живешь ты в июне,
А я в сентябре,
Ты в зелени юной,
А я в серебре.
Есть время промашек
И время наград.
Ты — поле ромашек,
А я листопад.
Веселые чайки
И сумрачность век.
Привал на лужайке
И поздний ночлег.
В промозглом саду
За порогом темно.
Огонь разведу
И открою вино.
За время промашек
И время наград!
За поле ромашек,
За мой листопад!
Уважаемые читатели! В библиотеке им. П. П. Бажова вы можете найти книги яркого представителя «деревенской прозы», писателя и поэта Владимира СОЛОУХИНА
ИСТОЧНИКИ
- Гамзатов, Р. Г. Мой Дагестан : повесть. Кн. 1 ; Кн. 2 / Р. Г. Гамзатов ; пер. с авар. В. Солоухин ; худож. В. Носков. – Москва : Молодая гвардия, 1972. – 423 с. – Текст : непосредственный.
- Гэсэр. Бурятский героический эпос. Кн. 1 / пер. с бурят. В. Солоухин. – Москва : Современник, 1988. – 397 с. : ил. – Текст : непосредственный.
- Писатели России. Автобиографии современников / ред. М. В. Воронов. – Москва : Гласность, 1998. – 503 с. : ил. – Текст : непосредственный.
- Солоухин, В. А. Собрание сочинений : в 4 т. / В. А. Солоухин. – Москва : Художественная литература, 1983–1984. – Текст : непосредственный.
- Владимир Алексеевич Солоухин. – Текст : электронный // Биограф : [сайт]. – URL: https://biographe.ru/znamenitosti/vladimir-soloukhin (дата обращения: 17.05.2024).
- Соколов, Д. Памяти Владимира Солоухина / Д. Соколов. – Текст : электронный // Русская народная линия : [сайт]. – URL:https://ruskline.ru/analitika/2008/04/04/pamyati_vladimira_solouhina (дата обращения: 17.05.2024).
- Солоухина, Р. Л. Служебный роман : [интервью ; перепеч. из журн. «Огонек», 2001, № 45] / Р. Л. Солоухина, записала М. Рюрикова. – Текст : электронный // Коммерсантъ : [офиц. сайт]. – URL: https://www.kommersant.ru/doc/2289360 (дата обращения: 17.05.2024).
Ждем ваших отзывов, вопросов и мнений в нашей группе ВКонтакте vk.com/bagova_nsk
Фотографии взяты из открытых источников
Статья носит информационно-справочный характер и не является рекламой
Фотографии взяты из открытых источников
Статья носит информационно-справочный характер и не является рекламой
